Есть у нас в Париже один знакомый — наполовину француз, наполовину американец по имени Хардьен. Он очень ждал нашего прибытия и встречи. «Только веди в самое что ни на есть парижское место! Самое лучшее! И чтобы ни один турист не знал к нему пути», — написала я. В ответ Хардьен просто прислал адрес. Мы условились встретиться в 22:30, но, желая проверить французскую настойчивость, на час все-таки опоздали.
Бар Les Ecuries расположен в переулках недалеко от Гранд-опера. Мы шли поздним вечером по подворотням холодного незнакомого города. Из немногочисленных и довольно мрачных с виду заведений раздавался пьяный хохот, в голову невольно лезли мысли вроде: «А может ну их, все эти ночные приключения, тем более — вряд ли нас до сих пор там ждут». Но любопытство взяло верх. В конце плохо освещенной улицы стояла кучка французов — это и был тот самый «что ни на есть парижский и вообще самый лучший в мире бар».
Мы спустились по кафельной лестнице в подвальное помещение, которое на первый взгляд выглядело весьма тревожно. Бетонные стены покрыты граффити, кое-где вместо столов накиданы ящики, пол — липкий от разлитых коктейлей, на нем валяются замызганные ковры. И, естественно, минимум света. Пробираясь через беснующуюся толпу, мы пытались отыскать глазами единственное знакомое лицо. Вдруг кто-то вцепился в мое запястье. «Что ж, начинается», — подумала я со вздохом. Но, к счастью, это был Хардьен.
Да что там алкоголь, нормандцы и бретонцы не могут поделить даже знаменитый остров-крепость Мон-Сен-Мишель. Пускай на всех картах и в каждом справочнике достопримечательность обозначена как часть нормандской территории, жители Бретани до сих пор вспоминают, что в течение 66 лет (между 867 и 933 годами) крепость принадлежала им, и считают ее своим достоянием. Их не убеждает даже старинная поговорка Le Couesnon en sa folie mis le Mont en Normandie, означающая, что граница между регионами когда-то определялась рекой Куэнон (Couesnon), в связи с чем Мон-Сен-Мишель никак не может быть бретонским.
Поговаривают, что если жители противостоящих регионов случайно столкнутся лбами на улице, они тут же найдут, в чем посоревноваться: поставят перед собой огромные кружки пива и будут опустошать их одну за одной до тех пор, пока кто-то из противников не упадет замертво. А уж если вы скажете истинному коренному жителю Нормандии, что только что вернулись из Бретани, он в лучшем случае тут же перестанет с вами разговаривать, в худшем — разразится гневными речами о том, почему ненавидят бретонцев всем сердцем.
Но несмотря на все свои странности и причуды, французы по-настоящему счастливые люди. У них есть все: самое вкусное вино и сыр, восхитительное побережье на западе и Монблан на юго-востоке, бескрайние лавандовые поля, аутентичные шато, а также безупречный вкус и талант во всех формах искусства. Как жаль, что порой они этого не осознают и не ценят.
